Юрий Луценко улыбнулся журналистам из-за решетки в зале Печерского суда: «У меня оптимистические ожидания в отношении Украины, и реалистические в отношении сегодняшнего приговора». Расшифровал: сознает, что сегодня на свободу не выйдет. Но ни секунды не сомневается в том, что страна победит режим.

Ну, а далее, как водится. Журналисты, которым удалось прорваться в зал, вынужденные из-за созданных там условий стоять около пяти часов. Непроницаемые, но все же брезгливые выражения лиц высокопоставленных аккредитованных в Украине дипломатов ряда европейских стран (Франция – на уровне посла) и США. Виталий Кличко, впервые пришедший на суд, и вынужденный слушать в дверях, охрана заявила, что «местов нету», не употреблять же ему, право, признанный всем миром пушечный нокаут, уместный для интеллигентного человека исключительно на спортивном ринге?

Долгое, невнятное действо. Результат: 4 года заключения, конфискация имущества (тут вряд ли здорово разживутся), потом 3 года «по рогам» (так когда-то называли поражение в правах), то есть запрет занимать государственные должности.

Цифры, в принципе, не имеют никакого значения. Потому что сложилась ситуация, из которой есть только два диаметрально противоположных выхода. Первый. Луценко (Тимошенко, никому неизвестные, но преследуемые по политическим мотивам условные Иваненко и Петренко) окажутся на свободе намного раньше. Вместе со всеми нами, гражданами, которые, стряхнув отвратительное, но иссякшее сновидение, тоже окажутся на свободе. Второй. Из-за безумия нелегитимного режима за решеткой окажемся все мы, вместе с оставшимися там Луценко и Тимошенко. Кто – так и вправду загремев в тюрьмы- колонии, а кто – тихо задыхаясь в огромной, бесправной тюрьме под названием Украина, если режим и название кому-нибудь не толкнет по дешевке. Третьего не дано, и частности уже не имеют значения.

Ну, а как все происходило 27 февраля 2012-го? Вот, в частности, у нас вполне может появиться новая народная примета. Исходя из нее, украинская мама скажет детке: поскорей беги домой, сейчас начнется дождь и град, ты что, не видишь, беркуты прилетели? Или огородник, презрев высоколобые науки, поглядит вокруг и с досадой сплюнет: не будет урожая, беркуты кружат… Примета рождается из реалий. Поскольку например сегодня, 27 февраля, в день оглашения приговора Юрию Луценко , если побродить по Сети с утра, убеждаешься, что результат предугадывают исключительно вот как: к суду свезли много «беркутовцев», следовательно, ни условного срока, ни какого-либо смягчения противу затребованного стороной обвинения, ожидать не приходится. Рассуждающие опираются именно на данную «примету времени», а не на доказанность либо недоказанность вины подсудимого. Да и то сказать, оперативное получение информации хотя бы что касается зачитывания текста приговора судьей Вовком затруднено донельзя. Телеканалам Твi и 5-му, подававшим заявки, запрещена прямая трансляция действа. Сайт «Народной Самообороны», анонсировавший информирование о последнем заседании Печерского в этом деле в режиме он-лайн, попросту с утреца «положили», выйти на него было невозможно несколько часов. Пресс-служба НС высказывает мнение: сайт был подвергнут атаке. Журналистов иных медиа (хотя многие «занимали очередь» чуть ли не с 6 утра) в зал пустили в ограниченном количестве, и разместили за выросшей за ночь загородкой, из-за которой производить фото- и видеосъемку очень неудобно.

Попробуемте, уважаемые читатели-собеседники, прикинуть даже с точки зрения режима, тужащегося построить тоталитаризм. Последнее слово политика, преследуемого исключительно по политическим мотивам, человека остроумного и жесткого в высказываниях; аргументы выступлений защитников; нестыковки в выступлениях обвинителей; допрос свидетелей, разбивающих обвинение в пух и прах – это действительно может «дурно повлиять» на образ мыслей граждан, коих стараются превратить в «лохторат». Но рутинный «аккорд», зачитывание приговора, это-то зачем так старательно маскировать от нашего внимания в момент действия? Чтобы в первую половину дня в маршрутках, электричках, на многих рабочих местах, хоть у станков, хоть в курилках, люди говорили именно о деле Луценко (элементарный психологический постулат, попытка блокировать информацию приводит к повышенному интересу к данной информации)? И чтобы в момент, когда приговор наконец-то просочится в СМИ, у многих, и так возмущенных действиями режима людей, градус неприязни к подобному судилищу возрос до опасной для янучаров отметки? Эх, ну неужели за тысячными и миллионными тратами на пресловутые позолоченные унитазы и экслюзивные люстры-ночники режим настолько скупиться, что неспособен нанять в свою обслугу пару-тройку думающих людей? Или того… они просто туда не идут, причем сегодня, когда все явственнее пахнет жареным, не идут даже неотягощенные особыми убеждениями либо совестью, а попросту рассудительно-осторожные?

Или, к примеру, подумаемте, чем вызван десятидневный перерыв между окончанием дебатов, последним словом обвиняемого, и оглашением приговора? Нет, никто не спорит, по закону суд имеет право на подобную паузу перед вынесением вердикта. Но согласимтесь, речь в нашем случае ведь не идет о том, что присяжные, запершись в комнате, до хрипоты спорят и пытаются прийти к общему мнению. Да что там, даже в то, что суд в своем любом независимом составе как-то советуется, ищет истину, верится с трудом. Впрочем, по поводу «советуются» (получает указания) что-то такое наблюдалось. Когда после всех плановых перерывов перед самым «нехэппи», но «эндом» зачтения, судья Вовк вдруг как-то смешался, и по непонятной причине объявил внеплановый перерыв в 14.40). Живот прихватило (дело житейское), или какой-то суперуказательный звонок прозвенел?

Ну, а так, если пытаться анализировать перерыв, первой на ум приходит жлобская попытка торговли с той же объединенной Европой (ведь Луценко среди тех, кого однозначно считают преследуемым по политическим мотивам, требуют прекратить преследование, допустить к парламентским выборам), мол, мы Луценко что-то скостим, а вы нам – денЬОг, и, главное, наши уже существующие счета не трожьте. Но скорее — другое. Как бы банально не звучало, все мы люди, все человеки, вне зависимости от публичности и должностей. Для человека, свыше 400 дней уже проведшего за решеткой, для его самых близких (как бы мужественно ни держались ни он, ни они), подобная «правосудская» пауза перед приговором, это дополнительная моральная пытка, дополнительная попытка воздействовать. Тем более, что накануне приговора политолог Владимир Фесенко озвучивает журналистам вот что, возможно «Луценко будет условный срок, если будут какие-то договоренности, дескать, мы отпускаем его, но пусть едет подлечиться за границу и там остается».

Вряд ли. У Юрия Луценко была возможность «отступить в эмиграцию» до ареста, когда следствие уже шло. Приняли бы, и статус политического беженца, которому на родине грозит реальная опасность, предоставили бы. Во время более чем годового «неба в клеточку», серьезной голодовки протеста и послеголодовочного заболевания, отсутствия медицинской помощи и лекарств – была возможность сломаться на любые тайные договоры, и не бросать в лицо обвинителям особенный луценковский сарказм и вполне доказательные возражения «по теме», а «покаяться-попросить у Януковича помиловки-осудить зловредную оппозицию-тихо поклясться свалить «за бугор», уйти из политики. И до срока, предлагаемого стороной обвинения, попросту бы не дошло. Что-нибудь условненькое попросили бы и прокуроры, и приговор был бы объявлен оперативно.

Судья Вовк как-то вполголоса читает текст приговора, да еще и с перерывом (гланды прихватило? Ай-ай…). Так же невнятно озвучивают фразы два остальных судьи, Оксана Царевич и Анна Медушевская (еше один, извините, прикол – данные дамы пока проходят положенный в судейской практике испытательный срок, и вот, именно им поручено вести одно из наиболее резонансных политических дел). Юрий Витальевич, тем временем, из «клетки» (кстати, отделения Хельсинского комитета по правам человека во многих странах с возмущением заявляют, что помещение обвиняемого в зале суда в подобное сооружение недопустимо) говорит журналистам: «Я все равно выживу, сколько б мне не написали этих лет, я все равно выйду из тюрьмы, и останусь таким, как есть». Хорошо! Вы считаете цинизмом употребление слова «хорошо» в стране, где судят, и вот так судят политзаключенных? Конечно, было бы просто здорово, если бы не пришлось употреблять подобного определения в подобном контексте. Но коль скоро со страной (а значит, каждым из нас) случилась беда – хорошо, что есть люди, способные не сломаться в таких условиях. От лидера оппозиции Юлии Тимошенко, достойного глубокого уважения политика Юрия Луценко до каждого, безвестного широкому кругу, способного не сломаться.

У людей, собравшихся у Печерского поддержать Луценко, и, главное, выразить протест против политических репрессий, можно заметить плакат с простым утверждением: «Вчера – Юлю, сегодня – Юру, завтра – тебя». Это правда, не требующая красот стиля и прилагательных. Эту правду каждый гражданин, извините за некоторую резкость поговорки, должен ради себя же – зарубить себе на носу. Многие, очень многие уже понимают ее именно так.

Ну а сегодня, в мокрый и мутный день то ли агонии неизбежно издыхающей, измучившей всех зимы, то ли реального преддверия нарождающейся весны, приговор политику-оппозиционеру Юрию Луценко озвучен вполне предсказуемый. Кроме всего прочего, продемонстирировавший внутри страны маховик раскручивающихся репрессий по отношению к оппонентам, и еще крепче закрывший для Украины двери в сотрудничество с объединенной Европой, которая свои требования выразила недвусмысленно. Неужели всерьез можно было ожидать чего-то иного? А знаете – можно, Как для нас, так на грани чуда, но вполне реального, если брать историю и предполагать наличие смелой порядочности у людей вне зависимости от должности. Ну, вот, если бы несмотря на все спущенные сверху указания один из трех судей, видя рассыпавшиеся уголовные обвинения, встал и заявил о своем особом мнении: это политическое преследование с многочисленным нарушением положений законов. Я пришел (пришла) к такому выводу, и официально объявляю об этом обществу. Для подъянучарской Украины – ненанучная фантастика, неподкрепленная аналогами? Но ведь вообще-то в плане исторических примеров, да и просто человеческой совести и достоинства, подобное реально.

Политическое заявление, недавно переданное Юрием Луценко из-за решетки начинается вот как: «Конфуций учил, что наш наибольший триумф не в том, что мы никогда не падаем, а в том, что мы поднимаемся и идем дальше. И я не только верю, а гарантирую, нас не сломить».

Как для меня, это не только и не столько о неправедно осужденном сегодня мужественном политике-оппозиционере, а об Украине вообще. О каждом из нас, ведь мы же и есть Украина.

Эх, а заголовок к сегодняшним заметкам я поставила несколько неточный, извините, уважаемые читатели-собеседники. В смысле необходимости вынести приговор настоящему вору (ворам), режиму, крадущему и бюджетные средства, и нашу свободу, следует употреблять не отстраненный глагол «дождемся», а более энергичный – «ДОБЬЕМСЯ». Только так.

Виктория АНДРЕЕВА, «ОРД»

You have no rights to post comments