«Страна рабов, страна господ», - писал М.Ю. Лермонтов, но господ вырезали, осталась СТРАНА РАБОВ.

Русский (читай - украинец) человек есть раб, раб на генетическом уровне, так как на протяжении всей своей трагической истории он был раб.
Он был раб и при появившихся здесь в поисках холопов, не получившие достойного наследства, и потому злые на весь мир мажоры рода Мономахова, и при Долгоруких и прочих всяких, что княжили по татарским ярлыкам, и при царях-амператорах, и при всех, при всех хозяевах земли русской русский человек, а с ним и все народы, жившие под царями и господами, были рабами во все времена без малейшего просвета.

Свободы сеятель пустынный,
Я вышел рано, до звезды;
Рукою чистой и безвинной
В порабощенные бразды
Бросал живительное семя —
Но потерял я только время,
Благие мысли и труды...
Это написал Пушкин – пытался он привить народу стремление к свободе, но… рабы есть рабы:
Паситесь, мирные народы!
Вас не разбудит чести клич.
К чему стадам дары свободы?
Их должно резать или стричь.
Наследство их из рода в роды
Ярмо с гремушками да бич.

И, вправду, приезжавшие в Россию иностранцы удивлялись отношению правящей верхушки к простому народу: «Они относятся к собственному народу как оккупанты».
Так ведь это и впрямь были оккупанты. А как ещё назвать появившихся в здешних сырых местах упоминавшихся ранее сынов киевских князей – эдаких мажоров тех лет. А появлялись оные тут со своими дружинами – головорезами как славянского, так и варяжского происхождения, всегда голодными на баб и жратву с медовухой.
Вот с гиком врывается конная эскадра в мирные селения охотников, рыболовов и бортников. (Сравнить это можно только с несущейся по Москве на дикой скорости кавалькадой эскорта профессора Кадырова).
Они врываются в дома, выгребают всё съестное, насилуют женщин, у мужчин летят головы с плеч, повсюду крик, плач, кровь и СТРАХ.
Страх – он сопровождает этих всадников, страх летит впереди них по болотам и лесам. От этой банды не спрятаться, не скрыться и невозможно скрыться от страха. Люди хотят жить и люди покоряются. Они смотрят на своих поработителей с надеждой, что, их, может, не тронут, их оставят жить, у них будут изнасилованы жёны, их дочерей на потеху себе заберут уезжающие дальше воины, но их оставят живыми, они будут жить, и у этих перепуганных людей начинает возникать любовь к повелителям, даровавшим им жизнь. Их не убили, их морально изнасиловали, и они расслабляются и получают от этого удовольствие. Это позволяет им жить дальше в мире с самими собой, без угрызений совести. Что это? Стокгольмский синдром? Да, где-то так, скандинавы тут присутствовали.
Потом скандинавы также, как и славяне стали брать себе в жёны туземок, а кого же ещё, уж не медведиц из лесу, да так постепенно как будто и растворились в местном народе, стали одним народом, но расслоение на бар и холопов осталось, и синдром остался. Страх и раболепие перед барином остались, входили в гены и с каждым новым поколением усиливались, так как методы правления не гуманизировались, а, наоборот, ужесточались.
И разделение на белую и чёрную кость сохранялось и укреплялось. И всё больше барин отдалялся от крепостного. Расслоение происходило как материальное, так и духовное. У этих двух генотипов не было ничего общего. А гнёт барский со временем только усиливался, усиливалась и полная зависимость крестьянства.
И крестьяне ещё больше боялись своих бар, и ещё больше любили. За то, что не убил, за то, что разрешил, за то, что женил. За всё. Слово барина – закон. Бог высоко, царь далеко, а барин – вот он. Вот приедет барин – барин нас рассудит.
Эта, выросшая из страха, любовь к барину превращала человека в собаку, преданную хозяину. Некоторые баре на охоту брали вместо собаки слугу, который с удовольствием бросался в холодную воду болот, чтобы принести барину подстреленную утку. Эта собачья преданность, покорность простого люда, его готовность сделать для барина всё, что тот не пожелает и безо всякого протеста, а даже, как бы, и с удовольствием, с собачьей преданностью также удивляла иностранцев.
Но ещё большее удивление вызывали отдельные случаи, взрывные случаи неповиновения, сопровождавшиеся неописываемой жестокостью, этих бунтов «бессмысленных и беспощадных» по определению того же Пушкина.
Как такое могло произойти? Как вдруг смирный и покорный…? Смирным и покорным человека делает СТРАХ. Страх из подсознания выволакивает на свет в человеческое сознание инстинкт самосохранения, и в дальнейшем человек руководствуется им, а остальные инстинкты и чувства человека перемещаются в подсознание. Руководствуясь инстинктом самосохранения, человек может отказаться от многого вплоть до отказа от инстинкта продолжения рода, и может продолжать влачить своё существование даже в образе скотины. Если же человеку в образе скотины ещё и разрешат продолжить свой род, то он передаст своему потомству и свой страх и соотношение своих инстинктов в сознании и подсознании, и это может продолжаться на протяжении жизни многих поколений и усугубляться бесконечно.
Однако же обычные человеческие инстинкты и чувства, как-то: стремление к свободе, гордость, чувство мщения за поруганную скотскую жизнь, они же никуда никогда не пропадают, так как присущи человеку, он создан Богом с ними. Просто инстинкт самосохранения, усиленный СТРАХОМ, вытеснил все остальные инстинкты и чувства человека в подсознание, и человек превратился в скотину.
Если же по каким-то обстоятельствам, вдруг, человек сможет избавиться от СТРАХА, то в сознании его наступает перелом, и он начинает руководствоваться чувствами стремления к свободе и т.п.
Те, кто преодолевал страх, бежали от своих бар в вольные степи, другие шли в леса и пополняли ряды разбойного люда. А, когда от страха освобождалась сразу большая группа крестьян, тогда и происходили бунты, где вымещалась на барах вся накопленная веками злоба за своё скотское существование.
И вот, что интересно. Страх и любовь к начальству существуют одновременно, но не всегда в равных пропорциях. Эти пропорции зависят от удалённости от начальства. К примеру, к управляющему, назначенному барином, то ли к бригадиру доля любви приближается к нулю, остальные проценты – это страх, но уже к высшему начальству доля любви возрастает, а страх уменьшается, и, когда дело касается царя, то сердце русского человека растворяется в любви, и никакого страха там нет – одна любовь и благорастворение в воздусях. Человек без царя в голове – это просто выродок. Царь –это наше всё, это справедливость, это закон, это Бог. Да-да. Ведь вера в непонятного Бога сомнительной национальности да при попе-пьянице – это поп по пьяни выдумал, а царь – это Царь. Он сильный, он державный, мы за ним как за каменной стеной. Мы с ним всех поставим на колени.
Ведь страх-то в сознании русского человека существует ТОЛЬКО перед начальством. А друг перед другом (бои стенка на стенку), а, тем более, перед недругом страха нет. Тут русский человек проявляет чудеса храбрости, смелости, бесшабашности. Умереть за царя, за Отечество – да это же завсегда! (Даже пояс шахида на ум приходит). Здесь, конечно, играет роль и отсутствие понятия ценности человеческой жизни (э-э-х, жись–копейка). Никакое начальство НИКОГДА не считало ценностью жизнь холопа. «Бабы новых нарожают» - не Жуков выдумал. Да и сами холопы, жившие скотской жизнью, ею не очень дорожили. Бог дал, Бог взял.
Удар по психологии русского человека нанёс Александр II. Отмена крепостного права – это была не просто реформа, это была революция. Воля.
И пошло брожение. Часть крестьян не вынесла психологически внезапно свалившейся свободы и опустилась до уровня люмпенов. Дворовые нашли себе новых хозяев или остались у старых приживалами. Но большая часть крестьянства почувствовала прелесть работы на себя, на своей земле. За землю, за право работать на ней крестьянин готов был и брата убить. В России появился хозяин. Но этот процесс продолжался недолго – около полувека. Началась первая мировая война, практически оторвавшая от земли всё крестьянство.
Следующий удар по психологии крестьянства – отречение царя. А как без царя? А как же мы, а как же Расея?
Смотрят – живёт, плохо живёт, но живёт, хоть и воюет. Только привыкать стали, а тут Ленин. Уже и Бога нет, не токмо царя. Вот такой удар по мозгам. Сначала воля, потом – долой царя, и тут же – долой Бога. Но… «Землю – крестьянам». Да хрен с ними - и с попами и царями. Ленин - наш спаситель. Да мы за землю, за Ленина всех порвём. И рвали, и дрались, и умирали.
Интеллигенция-то поняла, во что вступили, да поздно было. Умнейший Бердяев в 1919 году писал: «Ещё 10 лет этой безбожной власти, и пропала Россия». Как в воду глядел. Ровно через 10 лет хребет России переломали – коллективизация. Только в период НЭПа крестьянство снова стало хозяйствовать на своей земле. Работа на земле - тяжёлый, тяжкий труд без выходных и отпусков. А крестьянин-то любил эту работу, эту землю, свою землю. Полвека воли дали плоды. Крестьянин почувствовал вкус работы на себя, на своей земле. При эволюционном развитии именно эти трудяги вывели бы страну из послевоенной разрухи.
Но - коллективизация. Большевистская борьба с классовым врагом – кулаком и крестьянином-середняком. Лучший качественнейший человеческий ресурс был уничтожен, сгноен в Сибири, направлен на стройки, на шахты Донбасса, практически превращён в рабов, люмпенов. И снова рабство, преклонение перед вождями, вначале ненавидимыми, а потом через поколение любимыми уже полностью зомбированными рабами. И снова рабская психология – «как бы ни работать, лишь бы не работать». Выведен новый тип человека – совок.
Двадцать лет уже освободившийся, казалось бы, от призрака коммунизма народ остаётся совком. Социалистический принцип «Вы думаете, что вы нам платите, так думайте, что мы вам работаем» отучил народ работать, а приучил воровать.
Велика Россия, и сколько же земли стоит непаханной. Где же тот русский селянин, готовый умереть за клочок своей земли? А нетути. Сожрал его эффективный менеджер в коллективизацию. Может, где дети-внуки остались? Да нет же, на то он и эффективный, что стриг подчистую. Те, которые выжили, уже через 5 лет хором пели: «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство».
О! Сталин хорошо изучил русский народ. Не имея русских корней, он смотрел на народ, как бы, со стороны, а «со стороны лучше видно» и понял, что этого мало:
Их должно резать или стричь.
Наследство их из рода в роды
Ярмо с гремушками да бич.
Их ещё нужно и хвалить. А тролль он был отменный. Со своей семинарской иезуитской двусмысленностью частенько троллил он как друзей, так и врагов. «Мы нашего Бухарчика никому не отдадим», (сам расстрелял), «Ты же, Михаил Иванович, змею на груди пригрел», отвечая на слезливые просьбы «всесоюзного старосты» об освобождении жены, и примеров тому множество. Но тут он переплюнул самое себя.
«Я поднимаю тост за здоровье русского народа не только потому, что он — руководящий народ, но и потому, что у него имеется здравый смысл, общеполитический здравый смысл (в сторону – если бы не мои заградотряды) и терпение ( в сторону – терпилы паскудные).
У нашего правительства было немало ошибок ( в сторону – и как же я над вами, баранами, только не издевался). Какой-нибудь другой народ мог сказать: вы не оправдали наших надежд, мы поставим другое правительство. Это могло случиться, имейте в виду.(в сторону – это не могло случиться, так как каждый третий из вас был стукач, вы же друг друга ежедневно закладывали, и все были у меня, как на ладони).
Вот за это доверие нашему правительству ( в сторону – за ту рабскую покорность, позволяющую творить с ним что душе моей угодно), которое русский народ нам оказал, спасибо ему великое! ( в сторону – вот за это спасибо вы ещё сотню лет будете ставить мне памятники и целовать меня в мою грузинскую жопу).
За здоровье русского народа!»
И ставят памятники, и целуют. Рабы, рабский менталитет. А в мыслях одно – как бы надурить рабовладельца, как бы меньше работать, как же чего-нибудь у кого-нибудь умыкнуть, чтоб продать и чтоб было выпить и закусить. А у элиты основной тост (основной инстинкт): «Чтоб у нас всё было, и чтобы нам за это ничего не было!» И коллективная мания величия. «Главное, чтоб мы были сильнее всех, чтоб все нас боялись, наш Путин самый-самый».
Нефтяная халява, алкоголизм и наркомания довершают работу, начатую большевиками под названием ленинский эксперимент. Народ вымирает, вырождается.
Сосед! «Куда несёшься ты? Не даёт ответа». (с) И отчёта себе не даёт. А это опасно для окружающих.

Источник: deddon

You have no rights to post comments